Правила Дома сидра - Страница 55

Приедешь на автостоянку, завяжешь глаза и ждешь. Подойдет человек, возьмет тебя за руку и отведет к нему. А потом приведет обратно к машине. И все это время на глазах у тебя повязка. Но хуже другое: сначала надо пойти к местному почтенному доктору, рыдать, биться в истерике, и если он поверит, что ты на грани безумия, то скажет, где стоянка и как себя вести с коновалом. А иначе отправит домой ни с чем.

Вот что знал об этом Уолли. И он, разумеется, не хотел подвергать Кенди такому ужасу. Да к тому же сомневался, что она сможет убедительно разыграть отчаяние. Вместо всей этой глупости он предпочел бы жениться на Кенди и получить в придачу младенца. Он правда этого хотел. Если не сейчас, то когда-нибудь.

История с коновалом лишь отчасти соответствовала действительности. Надо было в самом деле нанести визит местному доктору и притвориться, что сходишь с ума. И если он поверит, что, выйдя от него, ты пойдешь и утопишься, даст адрес автостоянки и расскажет про коновала. Все это так. Но Уолли не знал другой, более гуманной части. Будешь себя вести спокойно и с достоинством, доктор не станет прибегать ко всей этой галиматье с коновалом, и если поверит, что перед ним здравомыслящая особа, которая не предаст его, тут же в кабинете сделает ей аборт за те же пятьсот долларов. Если же разыграть психопатку, аборт тоже сделает он, в том самом кабинете, за те самые деньги. Только придется ждать на стоянке с завязанными глазами и думать, что аборт сделает коновал, – такова цена истерики. Несправедливо в том и другом случае одно – пятьсот долларов за медицинскую услугу.

Уолли не стал собирать достоверную информацию о докторе и коновале. Он найдет врача, который делает аборты, из-под земли выроет. Только вот у кого спросить? В клубе не у кого: рассказывали, что один из членов клуба со своей подругой ради аборта совершили круиз в Швецию. Этот вариант не для них.

Работники «Океанских далей», возможно, знали менее экзотические способы. Уолли на ферме любили все и, за немногим исключением, сохранили бы из мужской солидарности его тайну. Выбор его в первую очередь пал на одного холостяка; холостяки больше нуждаются в подобных услугах, чем женатые, а этот к тому же был известный вертопрах. Звали его Эрб Фаулер; жестокий красавец с тонкими усиками на смуглой губе, он был всего несколькими годами старше Уолли.

Нынешняя девушка Эрба в горячую пору сбора яблок работала в упаковочном цехе, а в те месяцы, когда торговал яблочный павильон, стояла с другими женщинами за прилавком. Эта простая девчонка была моложе Эрба, но чуть старше Кенди, звали ее Лиз Тоуби, а местные парни прозвали ее Лиз-Пиз, на что Эрб Фаулер не обращал внимания. У него, поговаривали, есть еще подружка. Карманы Эрба были набиты презервативами. Он таскал их с собой днем и ночью; и если кто заговаривал с ним о сексе, Эрб лез в карман и швырял в собеседника пакетик, говоря при этом: «Это ты видел? Свобода гарантирована!»

Уолли не раз нарывался на эту идиотскую шутку, она порядком ему надоела, да и не то было настроение, чтобы еще раз стать мишенью резинок Эрба. Но он вообразил, что Эрб, несмотря на прорву презервативов, наверняка обрюхатил не одну девчонку – судя по его виду, он ни одной не давал спуску.

– Эрб! – обратился к нему Уолли.

Был пасмурный весенний день, занятий в университете не было, и Уолли работал с Эрбом в складском подвале, который по весне пустовал. Они красили стремянки; кончили их, стали красить опоры для конвейеров, которые в сезон работали не переставая. Каждый год все оборудование красили заново.

– Он самый, – откликнулся Эрб. Сигарета, как обычно, приклеена к губам, глаза скошены вниз, веки полуопущены, длинное лицо закинуто, чтобы еще и носом втягивать дым.

– Эрб, я, знаешь, о чем хотел тебя спросить, – начал Уолли. – Если девушка забеременела, что надо делать? – И прибавил с простодушным лукавством: – Я ведь знаю, как ты дорожишь свободой.

Эти слова сразу отбили у Эрба охоту шутить, наверное, он даже мысленно перекрестился; рука замерла на взлете, пакетик отправился обратно в карман.

– Кого это ты трахнул? – спросил Эрб.

– Я не говорю, что кого-то трахнул, – поправил его Уолли. – Я просто спросил, что надо делать. На всякий случай.

Эрб Фаулер разочаровал Уолли. Он поведал ему все о той же таинственной автостоянке, коновале и пятистах долларах.

– Может, Злюка Хайд знает что-то еще, – прибавил Эрб. – И поделится с тобой, что он в таких случаях делает, – ухмыльнулся Эрб Фаулер. Хорошим манерам его в детстве явно не обучали.

Но Уолли не обиделся, улыбнулся в ответ и пошел искать Злюку.

Злюка Хайд был, напротив, душа человек. У его родителей было полдюжины мальчишек. Злюка был самый младший. Братья дразнили его, били. И прозвали Злюкой, скорее всего, из зловредности. А Злюка вырос добрейшим существом, под стать ему была и жена его Флоренс. Она тоже работала на упаковке яблок, а в сезон стояла за прилавком. У них было столько детей, что Уолли не мог запомнить, как кого зовут, и вечно их путал. Потому-то он и решил, что Злюка Хайд ничего про аборты не знает.

– У Злюки ушки на макушке, – продолжал ерничать Эрб. – Понаблюдай за ним. Молчит и мотает себе на ус.

И Уолли отправился на поиски Злюки Хайда. Злюка вощил деревянные части пресса: сидровый аппарат был под его началом. Благодаря его миролюбию ему обычно доверяли все производство сидра, включая отношения с сезонниками, жившими в бараке, одно крыло которого занимал сидровый пресс. Барак называли здесь «домом сидра». Олив старалась близко не подпускать к сезонникам задиру Эрба.